Мировой рынок нефти: тренды и прогнозы МЭА
Глобальный нефтяной рынок вступает в новую фазу своей истории, которая будет кардинально отличаться от той, что мы видели раньше. Сможет ли сланцевая революция в США и дальше выступать в качестве драйвера мирового предложения? Какой будет динамика котировок до конца текущего десятилетия? На эти и другие вопросы отвечает отчет Международного энергетического агентства «Medium-Term Oil Market Report 2015», основные выводы которого мы и представляем нашим читателям.
Как ни странно, ценовой коллапс, который потряс глобальный нефтяной рынок в июне 2014 года, нельзя назвать ни неожиданным, ни беспрецедентным. Первое утверждение справедливо, поскольку еще в своих предыдущих отчетах эксперты МЭА обращали внимание на надвигающийся всплеск роста свободных мощностей ОПЕК, а также предупреждали о проявлении дисбаланса спроса/предложения, которое не могло не возникнуть, если бы производители картеля, столкнувшись с риском увеличения предложения в Северной Америке, поддерживали производство выше «оценочного спроса на нефть ОПЕК». Да и прецеденты в истории нефтяного рынка уже были. Более или менее одинаковым, резким коррективам он подвергался примерно каждые 10 лет с момента первых ценовых потрясений 70-х: в 1986-м, в 1998-м и в 2008 году.
В этой связи, с точки зрения средне-срочных последствий нынешнего падения котировок, главный вопрос заключается даже не в том, насколько были пересмотрены ожидания роста цен и поставок и произойдет ли разбалансировка рынка. Тем более, что последние неизбежны. Вопрос в том, насколько эта трансформация спроса и предложения и сопровождающее ее восстановление котировок будут отличаться от тех, которые возникали вследствие аналогичных падений цен в прошлом, а также на каком этапе они перестанут оказывать влияние на рынок, выполнив свою миссию.
В отличие от предыдущих коллапсов, последний был вызван изменениями как со стороны спроса, так и предложения. Причем рекордный уровень роста поставок из стран-экспортеров, не входящих в ОПЕК, в 2014 году и неожиданно слабое увеличение спроса на нефть оказались лишь двумя из целого ряда факторов, повлиявших на ситуацию. Со стороны предложения, технологии добычи американской сланцевой нефти, которые во время предыдущей коррекции рынка почти не рассматривались в качестве источника производства, разблокировали огромные ресурсы, в корне изменив традиционное разделение рынка между странами, входящими в ОПЕК, и государствами, не являющимися членами картеля. Кроме того, последнее снижение цен происходило в тот момент, когда динамика глобального спроса и место самой нефти в мировом топливно-энергетическом балансе переживали радикальные изменения. Развивающиеся экономики, и прежде всего Китай, который еще 10 лет назад казался вечным двигателем практически вертикального роста спроса на энергоресурсы, вступили в новый этап своего развития, в меньшей степени завязанный на потребление углеводородов. Да и в целом мировая экономика, претерпев трансформацию вследствие информационно-технологической революции, стала менее энергоемкой. Обеспокоенность по поводу климатических изменений обусловливает изменения в энергетической политике. Глобализация рынка природного газа, вкупе с резкими сокращениями стоимости и ростом доступности возобновляемых источников энергии, привели к тому, что теперь нефть вынуждена конкурировать с другими видами топлива на таком уровне, который несколько лет назад трудно было даже представить.
Такие изменения основополагающих условий, естественно, будут обусловливать иные формы подстройки к падению цен, чем те, которые существовали в предыдущих рыночных циклах. Привычная логика подсказывает, что чем глубже и быстрее происходит снижение котировок, тем сильнее будет восстановление. И наоборот, чем быстрее взлет, тем тяжелее происходит неизбежная коррекция. Последние тенденции рынка, безусловно, больше соответствуют второму варианту: после нескольких лет устойчивых рекордно высоких цен наступил день расплаты. Однако в отчете МЭА утверждается что в этот раз отдача будет иной, поскольку предложение из стран, не входящих в ОПЕК, стало намного более гибким с точки зрения цен, чем раньше. В то время как спрос в условиях падающего рынка оказался гораздо менее эластичным.
Все это приведет к тому, что, препятствуя любым неожиданным нарушениям предложения или резким изменениям энергетической политики, разбалансировка рынка будет скорее всего происходить относительно быстро. Однако при этом она будет иметь сравнительно ограниченный масштаб, а цены стабилизируются на уровнях выше недавних минимумов, но существенно ниже максимумов за последние три года. Согласно текущим прогнозам, критический уровень накопившихся запасов углеводородов, который сложился за последние несколько месяцев, уже во второй половине 2015 года сократится. Поэтому рынок уже начинает заметно ужесточаться, что будет сопровождаться устойчивым постепенным усилением номинального главенства ОПЕК, начиная с 2016 года. Одним из последствий сланцевой революции в Северной Америке стало то, что высокая эластичность цен на сланцевую и трудноизвлекаемую легкую нефть (LTO), которая сама по себе сегодня является крупнейшим глобальным источником дополнительного предложения, ограничит традиционные чрезмерные отклонения рынка в обоих направлениях.
Другим главным выводом отчета МЭА является то, что снижение цен, несмотря на вызванные им ответные изменения объемов предложения, так и не сможет нарушить влияние основных движущих сил рынка или сбить его с ожидаемого курса развития. Во всяком случае, уже существующие модели от корректировки только укрепятся. К примеру, два главных источника роста со стороны предложения — Северная Америка и Ирак к концу десятилетия будут играть еще большую роль, чем ранее ожидалось. Конечно, корректировка цен приведет к тому, что производители LTO в США возьмут передышку, однако этим все не закончится. Уже к началу следующего десятилетия на нетрадиционную нефть региона будет приходиться намного большая доля в глобальном объеме поставок, чем прогнозировалось. Хотя оценки производства LTO были скорректированы в сторону снижения, Северная Америка по-прежнему лидирует в сегменте предложения с прогнозируемым приростом 3 млн б/с к 2020 году.
Гораздо больше от корректировки цен пострадают другие производители энергоресурсов, не входящие в ОПЕК. Особенно это касается России, где, согласно последним оценкам МЭА, к концу десятилетия произойдет сокращение добычи более чем на 0,5 млн б/с вместо небольшого роста, предсказываемого ранее.
Что касается Ирака, то даже наличие двойной проблемы – падение нефтяных котировок и мятежные действия исламского государства Ирака и Леванта (ISIL), –
так и не смогло замедлить рост его производства. Вопреки ожиданиям с декабря 2014 года оно выросло до среднемесячного значения в 3,7 млн баррелей в день, то есть до 35-летнего максимума. Хотя риски для такого прогноза значительны, эксперты МЭА ожидают, что в результате коррекции цен Ирак окажется на голову выше своих коллег по ОПЕК.
Что касается спроса, то похоже, что спрогнозированное ранее замедление темпов его роста (сравнимое с историческими тенденциями, которые преобладали до Великой рецессии) по-прежнему будет иметь место, даже несмотря на более низкие цены.
Вместе с тем в МЭА предупреждают, что, рассматривая прогнозы, сделанные агентством, нужно, как никогда ранее, учитывать целый ряд оговорок. В результате многолетних хронических потрясений в богатых нефтью регионах Ближнего Востока и Северной Африки любые оценки в части объема поставок углеводородов на ближайшие несколько лет остаются под сильным воздействием чрезвычайно высоких политических рисков как в плане внезапного роста, так и падения. Снижение нефтяных котировок вполне может стать причиной возникновения политических волнений в этих странах, где поддержание социальных расходов требует сохранения больших объемов экспорта сырья и налоговых поступлений, а накопленных резервов недостаточно для восполнения финансового дефицита. Все более агрессивный захват территорий со стороны террористических группировок также угрожает стабильной нефтедобыче, что не в последнюю очередь актуально для уже упомянутого Ирака.
С другой стороны, более низкие цены могут содержать риск и повышательное давление на объемы предложения. Для стран-производителей снижение экспорта и налоговых поступлений являются стимулом для максимального наращивания добычи в попытке компенсировать сокращение выручки за счет физических объемов. Нисходящие рыночные циклы обычно побуждают государства умерить политику ресурсного национализма и таким образом в некоторой степени ослабить наиболее очевидные барьеры для роста предложения. Кроме того, не стоит забывать, что, урегулировав разногласия по своей ядерной программе, Иран вполне в состоянии быстро увеличить производство и экспорт, и эта вероятность не является допущением последнего отчета МЭА.
Как бы то ни было, в ближайшие несколько лет глобальный нефтяной рынок откроет новую главу в своей истории. Она будет характеризоваться заметно изменившейся динамикой спроса, радикальными сдвигами в торговле сырьем и нефтепродуктами и драматическим изменением роли членов ОПЕК и стран, не входящих в картель, в части регулирования углеводородных поставок. Глава эта, несомненно, будет не последней, и нефтяная отрасль продолжит свое развитие. И все же предстоящий период будет существенно отличаться от всего того, что было известно до этого.
Цены
И так, после целого ряда лет относительно стабильных, рекордно высоких цен котировки на Лондонской межконтинентальной бирже рухнули примерно на 60% — с отметки более $115 за баррель нефти Brent (зафиксированной в июне 2014 года) до уровня ниже $46 в январе текущего года. Стоимость WTI на NYMEX зафиксировала аналогичное снижение.
Такое падение пришло вслед за выраженным замедлением спроса — во II квартале 2014 года его прирост составил всего 0,3 млн б/с в 2014 году, что является пятилетним минимумом. Снижение котировок ускорилось в октябре, когда цена барреля нефти марки Brent упала более чем на $5 за один день, а также 27 ноября, когда ОПЕК удивил рынок, сохраняя неизменным свой производственный план даже в условиях снижающихся доходов и роста поставок из стран-экспортеров, не входящих в картель. Цены продолжали снижаться в декабре и большую часть января, однако во второй его половине продемонстрировали стабилизацию. А в начале февраля восстановились до уровня свыше $50 за баррель. С падением спотовых котировок фьючерсная кривая сдвинулась в сторону выраженного контанго — ценовой структуре, при которой спотовые поставки предлагаются по более низкой цене. Это обычно свидетельствует о хорошо снабжаемом или затоваренном рынке.
Как и в предыдущих своих отчетах, ценовые предположения (не прогнозы), которые используются МЭА в качестве построения моделей, являются производными от фьючерсной кривой. В среднем на 2015 год ожидаются котировки на уровне примерно $55 за баррель, с постепенным ростом до $73 за баррель в 2020 году. Это означает, что участники ожидают некоторого восстановления рынка, когда он сбалансирует последующие сокращения капиталовложениями в разведку, освоение и эксплуатацию. Несмотря на такое улучшение, похоже, что в ближайшее время возвращения цен к предыдущим максимумам не предвидится. Рухнули не только срочные цены — произошло снижение и фьючерсной кривой.
Конечно, данные фьючерсного рынка как источник прогнозирования цен вряд ли можно считать истиной в последней инстанции. Однако котировки нефтяных фьючерсов представляют собой уровень, на котором участники рынка могут застраховать себя от возможных потерь сегодня и как таковые могут содержательно влиять на инвестиции и бизнес-решения следующего бизнес-цикла. Поэтому именно на них опирается в своих прогнозах экономического роста Международный валютный фонд (МВФ), которые в свою очередь используются МЭА в качестве исходных данных для своих отчетов.
Спрос
Тот факт, что вялый спрос был частью причины недавнего обвала цен, позволяет предположить, что нынешняя распродажа может продолжиться даже в условиях стимулирования экономического роста и подъема потребления нефти. Ожидается, что падение котировок окажет лишь незначительное влияние на увеличение глобального потребления до 2020 года. Прогнозы роста спроса на нефть были пересмотрены в сторону уменьшения, а не повышения, поскольку падение цен, вместе с прогнозами МВФ, свидетельствует об отложенном экономическом росте. Согласно оценкам МЭА, ожидается, что рост спроса заметно замедлиться до 1,1 млн б/с в год в течение следующих шести лет.
Вместе с тем, как и прежде, прогнозируется, что потребление получит новый импульс, поскольку глобальная экономика постепенно оживляется, хотя и медленнее, чем ожидалось. Вследствие сокращения капиталовложений в разведку, освоение и эксплуатацию нефтяных месторождений, по последним оценкам МЭА, увеличение спроса будет превышать рост предложения на 1 млн б/с, что приведет к значительно более скромным складским запасам к началу следующего десятилетия.
Большая часть экономик, существующая за счет экспорта нефти, которые в последние годы были движущей силой роста спроса, пострадают от падений цен на нефть. Исключением здесь могут стать государства, входящие в Совет по сотрудничеству стран Персидского залива (ССЗ), которые обладают большими резервами для поглощения удара. Россия, где международные санкции дополнят воздействие резкого сокращения налоговых и экспортных поступлений, переживет особенно сильный удар.
Однако при этом нельзя утверждать, что текущая ситуация будет настолько же выгодной для стран–импортеров нефти, как следовало бы ожидать. Для большинства из них снижение издержек производства будет частично компенсироваться скрытыми проблемами в экономике в целом. В ряде крупных государств ОЭСР падение цен может подпитывать дефляционные ожидания, повышая показатели накоплений и в этом смысле усиливая понижающее давление на экономику. Во многих случаях слабые валюты снизят влияние долларовых цен на нефть, в то время как правительства по праву воспользуются более низкими котировками, чтобы сократить дорогостоящие программы субсидирования топлива. В этой связи конечные потребители вряд ли получат такую выгоду, как ожидалось.
Тот факт, что мировая экономика стала меньше зависеть от нефти, в сочетании с уменьшением ее роли в структуре топливного баланса, продолжит нивелировать влияние снижения котировок на уровень спроса. Переориентация Китая от тяжелой промышленности и экспорта к экономике, ориентированной на внутреннего потребителя, приведет к ослаблению роли мощного драйвера мирового потребления нефти, которую он играл последние 15 лет. Стремление Пекина решить проблемы загрязнения воздуха путем использования более чистого топлива и повышения энергоэффективности будет способствовать снижению внимания к ориентированным на экспорт отраслям промышленности. Отчасти из-за наследия долгих лет устойчивых рекордно высоких нефтяных цен мир в целом стал гораздо менее зависеть от нефти, что подрывает ее место в структуре топливного баланса. В период до 2020 года зрелые экономики ОЭСР будут наблюдать затяжной спад спроса на нефть, что является лишь продолжением уже имеющихся тенденций. Однако остальная часть мира также больше не будет компенсировать это падение теми темпами, как это было раньше. Возобновляемые источники энергии и природный газ являются ценовыми конкурентами для нефти и угля на формирующихся рынках и будут продолжать посягать — прямо или косвенно — на ее долю в общем объеме потребления энергоресурсов. Ожидается, что спрос на нефть в странах, не являющихся членами ОЭСР, до конца текущего десятилетия будет увеличиваться лишь на 1,19 млн б/с в год, что гораздо меньше, чем исторические темпы роста.
Бункерное топливо
Изменение регуляторных требований в сфере судового бункерного топлива являет собой пример того, как политические меры могут подорвать рост спроса на нефть даже в ситуации падения ее котировок. Морская индустрия уже давно является одним из последних оплотов спроса на остаточный топочный мазут (RFO). Однако международные требования добрались и до этой индустрии. Как результат, Международная морская организация (IMO) планирует добиться ограничения выбросов серы морскими судами начиная с 2020 года (или 2025, если будет принято решение об отсрочке).
Новые правила значительно повысят объем глобального спроса на легкие фракции углеводородов. Для того чтобы соответствовать более высоким стандартам, большинство грузоотправителей (хотя и не все) перейдут от RFO к судовому дизельному топливу с низким содержанием серы. Однако, учитывая необходимые объемы, по крайней мере некоторые судовладельцы будут вынуждены принять альтернативные варианты — включая сжигание RFO с использованием скрубберов и переход на сжиженный природный газ. Понятно, что, если топочный мазут с высоким содержанием серы будет заменен морским дизельным топливом, нефтеперерабатывающей промышленности для достижения требуемых изменений в своем ассортименте продукции потребуется гораздо больше дополнительных инвестиций.
Предложение
Потенциал роста предложения до 2020 года выглядит значительно слабее, чем ожидалось, так как более низкие цены повлекли резкое сокращение инвестиций. Несмотря на падение нефтяных котировок более чем на 50%, в ближайшие шесть лет по-прежнему ожидается увеличение глобального потенциала производства на 5,2 млн б/с – до 103,2 млн б/с. Две трети этого роста будут обеспечивать не входящие в ОПЕК производители. Несмотря на провозглашенную картелем политику по защите своей доли рынка, собственный потенциал его участников по переработке сырой нефти предполагает увеличение добычи на 1,2 млн б/с, в среднем по 200 тыс. б/с в год. Почти весь прирост приходится на Ирак, поскольку другие нефтедобывающие страны ОПЕК сокращают расходы или борются с низкими ценами и решают вопросы безопасности. По прогнозам, предложение стран-экспортеров, не входящих в ОПЕК, достигнет 60 млн б/с к 2020 году, при этом темпы роста замедлятся до среднегодового значения в 570 тыс. б/с. Этот показатель намного уступает рекордной прибавке в 1,9 млн б/с, полученной в 2014 году, и ниже среднего значения 1 млн б/с в 2008–2013 годах.
Стоит отметить, что сланцевая нефть США, похоже, останется основным источником дополнительных объемов предложения, при этом если сначала рост этого сегмента замедлится до минимума, то затем быстро наберет ускорение, благодаря чему производство повысится к прогнозируемым 5,2 млн б/с до 2020 года. Хотя вопрос в отношении доступности финансирования для производителей LTO (сланцевой нефти) в процессе восстановления остается открытым, в сухом остатке сокращение инвестиций в сланцевую нефть не будет иметь настолько долгосрочных последствий, как снижение других расходов.
Россия, которая попала в «идеальный шторм» коллапсирующих цен, международных санкций и обесценивания своей валюты, скорее всего, понесет самые крупные потери в отрасли. Ожидается, что ее нефтедобыча в период до 2020 года сократится на 560 тыс. б/с. С падением производства столкнутся и дорогостоящие глубоководные проекты в Западной Африке и в других регионах, как, впрочем, и традиционные месторождения, поскольку нефтедобывающие компании стремятся выжать из них как можно большее количество баррелей, в результате чего они быстрее войдут в стадию истощения. Благодаря этому нетрадиционные производства в Северной Америке займут еще большую долю спроса, чем считалось ранее.
Рост предложения сланцевой нефти США – еще один важный фактор недавнего падения цен – часто описывается как «переломный момент». Однако его преобразующее воздействие не является лишь следствием появления дополнительных объемов доступных углеводородных ресурсов. Сланцевая нефть также, по всей видимости, будет выделяться благодаря ее приспособленности к более низким ценам. Короткие сроки окупаемости, быстрое истощение скважин и высокая оборачиваемость инвестиций делают ее гораздо более эластичной в плане цен, чем традиционная нефтедобыча. Снижение цен уже привело к резкому сокращению скважин на сланцевых месторождениях, подготавливая почву для значительно более быстрой реакции в плане роста предложения, чем это обычно происходит в случае с традиционными производителями.
Таким образом, исторический шаг, который совершила ОПЕК, проголосовав против резкого сокращения нефтедобычи на своем заседании в ноябре 2014 года, превратил сланцевую нефть в критический фактор балансировки. Хотя для производителей картеля решение сбалансировать рынок за счет других не является чем-то беспрецедентным, достаточно вспомнить, как это уже было в 1986 году. Другое дело, что неожиданным следствием североамериканской сланцевой революции является эффективное ослабление, если не отмена, традиционных ролей стран–экспортеров нефти как входящих, так и не входящих в ОПЕК.
Биотопливо
Помимо того, что они обеспечивают большую часть прироста мировых поставок жидких углеводородов, Северная и Южная Америка также остаются ведущим источником возобновляемых видов топлива, особенно этанола. И хотя снижение цен на нефть может теоретически привести к падению конкурентоспособности биотоплива на зрелых рынках, на практике ожидается, что это не повлияет на его производство, поскольку потребление биотоплива остается в значительной степени ориентированным на стратегические задачи. Рост спроса на биотопливо в Соединенных Штатах Америки, Бразилии и даже Европейском союзе постепенно теряет силу. Однако на смену им приходит Азия, где в условиях многолетних рекордно высоких нефтяных цен, увеличения расходов на импорт углеводородов и стоимости их субсидирования также происходит переориентация потребления. В этой связи, согласно прогнозам МЭА, производство биотоплива в мире будет расти немного быстрее, чем ожидалось ранее, достигнув к 2020 году 2,4 млн б/с, против 2,2 млн б/с — в 2014-м.
Торговля сырой нефтью и нефтепродуктами
Сдвиги в динамике предложения и спроса могут замедлить ранее ожидаемые тенденции в сфере нефтепереработки и торговых потоков, хотя и не приведут к существенному изменению их основного курса. При ценовой эластичности сланцевой нефти, благодаря которой Соединенные Штаты утвердились в своей роли главного источника роста спроса, Северная Америка продолжит извлекать собственные источники энергоресурсов, таким образом обеспечивая поддержку морского импорта, даже если Китай (в несколько меньших масштабах) и Ближний Восток будут по-прежнему наращивать производительность своих НПЗ.
Чистым результатом этих изменений в производстве и сбыте продукции будет продолжение отхода от торговли сырьем, с сужением и фрагментацией на рынках сырой нефти, на фоне расширения и глобализации торговли готовой продукцией. Появляются новые формы взаимозависимости между импортерами и экспортерами нефти. Сжатие европейской нефтеперерабатывающей промышленности под воздействием растущей конкуренции со стороны предприятий Северной Америки, Индии, Китая, России и Ближнего Востока поставит Европу во всю большую зависимость от импорта для удовлетворения своих потребностей в газойлях. Это произойдет даже в том случае, если ужесточение стандартов по содержанию серы для морского бункерного топлива резко повысит общие требования к его качеству. Благодаря снижению спроса на импорт сырой нефти в Северной Америке и Европе, азиатские потребители получат беспрецедентную покупательную способность, поскольку экспортеры сырой нефти будут вынуждены более агрессивно конкурировать на рынках самой Азии.
Тенденции в индустрии танкерных перевозок будут повторять тренды на рынках сырой нефти и нефтепродуктов. Большая часть роста мирового танкерного флота будет связана с танкерами для очищенных продуктов, включая сравнительно крупные суда, разработанные для обеспечения эффекта экономии в условиях, когда торговля на ближних расстояниях с использованием малых судов сокращается. Размеры обычных танкеров для сырой нефти также становятся больше, чтобы сделать более экономичной дальнемагистральную торговлю от Атлантического бассейна до Азии, которая сейчас находится на подъеме.
Нефтепереработка
Тем временем продолжает перестраиваться мировая нефтеперерабатывающая индустрия. Происходит расширение мощностей. Как ожидают в МЭА, к 2020 году они вырастут на 6,4 млн б/с – до 102,1 млн б/с. Это чуть меньше, чем прогнозировалось ранее, поскольку, в частности Китай, сворачивает некоторые свои проекты в этой сфере, столкнувшись с более слабым увеличением внутреннего спроса, чем планировалось. В целом, большая часть роста мощностей происходит к востоку от Суэцкого канала, при этом страны Азии (включая Китай) лидируют в этом процессе, а на втором месте находятся государства Ближнего Востока.
Хотя наращивание производства во многом повторяет рост реального потребления, на практике избыток перерабатывающих мощностей, скорее всего, будет увеличиваться, поскольку до одной трети спроса на конечную продукцию будет покрываться топливом, которое вообще минует систему нефтепереработки – такое как сжиженный природный газ, биотопливо, синтетическое жидкое топливо на базе газа и угля. Как результат, маржа нефтеперерабатывающих предприятий, как ожидается, останется под понижательным давлением и дальнейшая оптимизация мощностей на традиционных рынках выглядит неизбежной.