Выиграют – эффективные!
Кризис может повлиять на структуру собственности в активов казахстанском ГМК
Предстоящие несколько лет будут проверкой на прочность для ГМК Казахстана. Как считает исполнительный директор Ассоциации горнодобывающих и горно-металлургических предприятий Николай Радостовец, в такой ситуации единственным решением может стать контроль затрат и оптимизация расходов компаний.
Николай Владимирович, какие шансы у отечественного ГМК остаться на плаву в период стагнирующих цен на металлы?
Главный вопрос сейчас – это государственное регулирование и финансовая нагрузка. Недавно мы в ассоциации сели и посчитали, сколько в целом ГМК выплачивает в казну основных и дополнительных сборов. В качестве ориентира взяли показатель EBIT, илиприбыль до уплаты процентов и налогов. В итоге выяснилось, что финансовая нагрузка на отрасль приближается к 60%. В Минфине же считают, что налоговая нагрузка на ГМК составляет где-то 12–13%, так как их расчеты ведутся на базе совокупного годового дохода. Это показывает разницу взглядов на экономическую отдачу, которая наша отрасль приносит стране.
Понятно, что, исходя из таких представлений налоговой реальности, трудно выстраивать обоснованное регулирование. Особенно сейчас, когда в Казахстане разрабатывается новый Налоговый кодекс. В нем рассматривается еще и введение налога с продаж, хотя это существенно увеличит стоимость продукции ГМК. Правда, в этом вопросе наметились подвижки – мы продолжаем настаивать на сохранении НДС. Нужно улучшать администрирование этого налога, а не множить налог с продаж в производственной цепочке. Надеемся, что новый министр экономики сохранит преемственность в прогрессирующей позиции правительства.
Пока же нас особенно беспокоит, что разработка нового Налогового кодекса и Кодекса о недрах не полностью синхронизирована. Да, в правительстве заявляют, что оба эти важнейших документа будут связаны. Однако пока, на деле, в Кодексе о недрах не заложен главный компонент: налоговая стабильность для новых инвесторов и стратегических месторождений.
Другим вопросом для обсуждения является лицензирование по месторождениям, что не предполагает контрактов. Это больше односторонний формат взаимодействия с отраслью. В целом мы разработали пакет своих предложений на основе рекомендаций предприятий. Однако трудно сказать, насколько серьезно к ним отнеслись в профильном министерстве. Несмотря на это, мы надеемся, что полноценное общественное обсуждение Кодекса о недрах пройдет в публичном пространстве. Иначе его реализация может вызвать трудности.
Если смотреть в общих чертах, то проект Кодекса прогрессивен. Взять хотя бы положения о заблаговременном размещении депозитов на рекультивацию рудников соразмерно масштабам добычи. Также Кодекс предлагает налоговые ставки по австралийскому методу. Неясно, соответствуют ли они казахстанским реалиям, но в целом дух более либеральной системы регулирования для инвесторов налицо. Параллельно с ним единый Налоговый кодекс исключает бонус коммерческого обнаружения и налог на сверхприбыль. Возможно, недобор этих налогов перейдет в НДПИ или же в налог с продаж. В любом случае в эпоху низких цен повышение налоговых ставок не всегда будет означать большие объемы их сбора.
Но разве мы не наблюдаем восстановления цен на медь, железо, цинк, золото?
Да, недавний отскок в котировках позволил некоторым предприятиям сделать передышку. Тут свою роль сыграли скоординированное сдерживание доллара, действия спекулянтов на сырьевых рынках и очередные попытки центробанков оживить экономический рост. Но, скорее всего, осенью ралли на рынках закончится, и мы вновь столкнемся с ценовым дном. Поэтому компаниям нужно искать источники контроля затрат и расходов, заняться ревизией административных надстроек, так как цены будут оставаться низкими в течение трех-четырех лет. Возможно, что не все предприятия выйдут из этого идеального шторма без потерь. И выход из кризиса только один: бережливость в издержках, оптимизация производственных процессов, финансовый аскетизм в административном аппарате. С другой стороны, необходимо искать новые ниши, развивать ассортимент товарной продукции. В качестве примера могу привести недавний переход ССГПО на блюмсы или планы по строительству сталеплавильного завода с выпуском сырья для рельсобалочного завода в Актобе. Некоторые компании даже осваивают смежные отрасли, чтобы не допустить чрезмерного доминирования поставщиков товаров и услуг, порой завышающих свою маржу. Для этого горнорудные компании стали больше общаться друг с другом, перенимать опыт, усилили внутриотраслевую кооперацию.
Так, крупные предприятия нашего ГМК сейчас планируют создать электронную торговую площадку для своих поставщиков. Это значительно усилит рыночную силу компаний, снизит монополизм отдельных подрядчиков и цены на закупаемую продукцию благодаря масштабам и прозрачности. Кроме того, мы хотим обратиться в правительство с просьбой предоставить возможность компаниям самим страховать своих работников от несчастных случаев на производстве. Люди должны получать полностью, своевременно и бесперебойно компенсации в случае вреда здоровью. Сейчас с этой задачей слабо справляется страховой рынок, что угрожает социальной обеспеченности людей, пострадавших на производстве. Поэтому мы считаем, что фонды производственного страхования работников должны создаваться внутри компаний.
Получается, что поставщики используют монопольное ценообразование и не всегда исполняют обязательства?
Да, взять хотя бы, к примеру, недавнее расследование Евразийской экономической комиссии против одного из поставщиков горного оборудования в Казахстане. Местные горнодобывающие компании вынуждены обращаться к территориальному дилеру, который сам формирует планку цен на технику и последующее обслуживание. Между тем в России цены на подобные товары и услуги значительно ниже. С учетом евразийской интеграции мы должны внедрять действие единой таможенной территории и уменьшать доминирование эксклюзивных страновых дистрибьюторов.
Что касается страховых компаний, то ранее были случаи неустойки в виде задержки и судебных процессов из-за нежелания оплачивать риски. Поэтому сейчас предприятия ГМК обоснованно хотят перенести большую часть рисков по выплатам на себя, в свои внутренние фонды, чтобы работники не страдали от произвола страховиков.
Наверняка можно отметить позитивные шаги со стороны государства?
Конечно, трудно не заметить движения профильных министерств навстречу инвесторам и предприятиям. Скоро Казахстан войдет в комитет CRIRSCO, примет его стандарты. Правда, они будут действовать наряду со стандартами ГКЗ, как предлагается в сегодняшней версии Кодекса о недрах. Проведен первый аукцион по правам на недропользование и разведку, хотя работы по месторождениям, проданным на нем, только намечаются.
Все же определенные результаты на государственном уровне есть. К примеру, в ноябре ожидается полное наполнение интерактивной карты по недрам Казахстана на веб-сайте Комитета геологии. Таким образом, прозрачность взаимодействия в отрасли растет.
И теперь инвесторам предстоит только, вооружившись положениями Кодекса о недрах, правильно рассчитать целесообразность экономических решений. И активная геологоразведка, которую сейчас ведут несколько зарубежных компаний в Карагандинской области, показывает, что экономический резон в этом есть.
Вы хотите сказать, что интерес к реализации крупных проектов будет расти?
Хотя цены и держатся не на самых высоких уровнях, мы видим, что новые проекты запускаются. Это Бозшаколь, Актогай, Коктасжал, Кызыл. Несмотря на постоянное сжатие спроса в Китае, сырье с этих предприятий будет востребовано. Более того, в секторе активизируются китайские инвесторы, такие как Фонд Шелкового пути Китая и другие игроки, ориентированные на золото и цветные металлы. Недавние сделки в отрасли показывают интерес и со стороны российских компаний.
Поэтому в целом мы считаем, что кризис может повлиять на структуру собственности ГМК Казахстана до 2019 года. Возможно, будут сделки по слияниям и поглощениям. Отдельные компании решат, отказываться ли от непрофильных активов, передавая их более сфокусированным игрокам. В целом выиграют более эффективные иностранные и казахстанские корпорации, которые уже начали модернизацию своей бизнес-модели и мощностей несколько лет назад.
Какое влияние на объемы производства окажут цены? Ведь конъюнктура по меди, углю, цинку уже отразилась на ГМК.
Действительно, показатели производства по цинку у нас несколько снизились. Но это разумный сигнал для рынка и поиск правильной пропорции цен и объемов. В итоге Goldman Sachs уже заявил о предстоящем дефиците цинка в ближайшем будущем, так что сокращение предложения идет только на пользу. Вообще, в этом году в Казахстане намечалось гораздо большее снижение по цинку. Но цены немного отыграли вверх, и в итоге падение выпуска оказалось примерно в три раза меньше, чем ожидалось. Осень станет ориентиром по ценам, и, соответственно, будет видно, как изменятся параметры выпуска цинковой продукции. В целом можно прогнозировать коридор в 5–10% от индикаторов прошлого года.
По меди показатели производства у нас пока, конечно, остаются ниже намеченных. Однако проекты роста Бозшаколя и Актогая постепенно наращивают свои мощности на фоне небольшого подъема цен в I квартале. Поэтому мы ожидаем, что и производство меди значительно увеличится к концу года.
Что касается угледобычи, то здесь проблем гораздо больше. К сожалению, мы видим нестабильность рынка для экибастузского угля в России. Импортозамещение и переход на недолларовые расчеты сократил маржу для основных угольных предприятий Казахстана. В то же время изменение климата играет свою роль в снижении потребления угля на отечественных ТЭЦ.
Кстати, недавно были озвучены предложения о том, что нужно переводить станции в столицах на газ – вместо высокозольного угля. Но я считаю, что прежде чем делать такие заявления, необходимо провести расчеты по экономике такого перехода и его «социальной цены» для регионов. В Алматы, к примеру, уже есть работающая на газе ТЭЦ-1, в Астане такой вопрос еще не решен. Возможно, нужно искать какие-то компромиссные варианты и активнее заниматься снижением зольности и обогащением угля. В какой-то мере в масштабе страны уменьшение потребления экибастузского угля компенсировалось ростом экспорта шубаркольского. Этого мы добились за счет снижения транзитных тарифов внутри ЕАЭС. Сейчас еще предлагается перенести часть налоговой нагрузки из рентного экспортного налога в НДПИ. Такой переход требует ювелирного подхода, чтобы при применении НДПИ на уголь внутри Казахстана он не превращался по цене в алмазы.
Зато если говорить о хроме, железосодержащем сырье, выплавке стали, производстве золота, алюминия, то здесь показатели растущие. Да, по хрому на некоторых месторождениях, конечно, есть обеднение руды. Но «Казхром» и «Восход-Oriel» в целом демонстрируют хорошие уровни производства. Потихоньку восстанавливает свои объемы ССГПО, наращивает выпуск продукции «АрселорМиттал Темиртау», планирует увеличение производства первичного алюминия в этом году и Казахстанский электролизный завод. Зимой был простой по арматуре у «Евраз Каспиан Сталь», но с началом строительного сезона завод возобновил полноценную деятельность. В I квартале более чем на 15% повысились показатели производства необработанного золота. Только в прошлом году эта подотрасль выдала 31 тонну аффинированного золота. А в этом году мы ожидаем прирост по обработанному золоту более чем на 5%.
Между прочим, мы предлагали правительству создать фонды для ежегодного закупа 50 тыс. тонн цинка, меди и алюминия с целью стабилизации производственных и финансовых потоков предприятий ГМК в период негативного влияния низких цен. Однако пока принято решение только о создании уранового фонда.
Сегодня мы наблюдаем изменения в электроэнергетике. Это как-то скажется на экономике предприятий ГМК?
Конечно, ведь по факту горно-металлургический комплекс потребляет до 50% вырабатываемой электроэнергии. Сейчас, кстати, потребление падает в целом по стране, и в какой-то мере это связано с падением выпуска железосодержащего сырья и увеличением мер по энергосбережению в компаниях. Недавно, к примеру, Евроазиатская энергетическая корпорация сообщила о снижении пароводяных потерь и электроэнергии на собственные нужды. Другое подразделение ERG – «Казхром» провело энергоаудит и в течение последующей пятилетки вложит почти 10 млрд тенге в мероприятия по повышению энергоэффективности. По нашим грубым подсчетам, за последние пять лет отрасль уже снизила потребление электроэнергии за счет энергосбережения до 100 млн кВТ*ч.
В то же время, если говорить о секторе энергоносителей в целом, то нас беспокоит безудержный рост тарифов монополистов. К примеру, недавно газовые компании обратились в КРЕМЗК с заявкой вновь повысить свои тарифы на транспортировку газа по магистралям и сетям в 2016–2020 годы. В некоторых случаях ставки могут увеличиться в десять раз, что ляжет тяжелым грузом на бизнес и население. Газовые тарифы важны для предприятий ГМК Актюбинской и Костанайской областей, – ведь это электричество и тепло. Их повышение увеличит себестоимость продукции горно-металлургических компаний в этих регионах на 5–10%, что критично для выживания в эпоху кризиса.
Мы понимаем, что у госкомпаний большая долговая нагрузка, но все же это не должно решаться ценой стагнации целой отрасли. Возьмем, к примеру, КТЖ или KEGOC, чьи тарифы в этом году и последующие несколько лет вырастут минимально. Эти инфраструктурные компании приняли на себя часть издержек отрасли и при этом получили фондирование пенсионного фонда для обслуживания. На наш взгляд, это практичное решение, чтобы не замедлять турбину экономики в лице ГМК, которая незаменима, когда секторы нефти, услуг и финансов показывают сжатие.
Еще одним бременем для нашей отрасли стала привязка тарифов ВИЭ к курсу тенге и основных валют. Мы считаем, что это крен в сторону долларизации. У нас в стране профицит электроэнергии в 3 тыс. МВт, а мы продолжаем субсидировать за счет электроэнергетических компаний нестабильные источники электроэнергии. Это выливается в более высокую себестоимость продукции металлургических компаний и розницы электричества. В этом году KEGOC увеличит закуп электроэнергии ВИЭ, что значительно беспокоит нас, ведь скоро должна состояться индексация «зеленых тарифов», причем с оглядкой не на инфляцию, а на курс доллара. Такой механизм тарифообразования опасен в перспективе, учитывая свободный курс национальной валюты. Я понимаю, что инвесторы ВИЭ боятся валютных рисков, но их нужно было просчитывать при закупе иностранного оборудования. Если ситуация в отрасли будет ухудшаться, то потребление электричества будет падать. А это означает еще большую пропорционную нагрузку на производителей «традиционной» электроэнергии. Боюсь, что индексированные тарифы ВИЭ могут лечь на плечи простых людей в рознице, тогда как горно-металлургические компании могут, конечно, в какой-то степени адаптироваться благодаря энергосбережению. Но уже одно депонирование средств в расчетно-финансовом центре при KEGOC будет изымать из их оборота значительные ресурсы, а значит, финансовые потоки будут для них еще дороже.
Вообще, в электроэнергетике складывается противоречивая картина. У нас простаивают мощности, профицит в несколько тысяч мегаватт, а обсуждения проекта «Самрук-Энерго» по строительству Балхашской ТЭС все равно продолжаются. Это при том, что заморожена реконструкция третьего блока Экибастузской ГРЭС-2, целые блоки ГРЭС стоят без дела из-за недостатка спроса. Приходится даже монопольно экспортировать эту электроэнергию в Россию и Кыргызстан по разным ценам.
С другой стороны, недавно было принято решение об отмене строительства Торгайской ТЭС на кушмурунских углях. Думаю, это хороший пример рачительного отношения к энергетике, чтобы не нагружать еще больше население и бизнес инвестиционными тарифами.
Какие вопросы АГМП будет поднимать на Astana Mining & Metallurgy?
В этом году в рамках конгресса мы проводим круглый стол по регулированию оборота драгоценных металлов. Как известно, в этом году вступил в силу новый закон, регламентирующий продажу Нацбанку золота, произведенного в Казахстане. Здесь сторонам процесса важно обсудить все тонкости регулирования и правоприменения. Чтобы при реализации закона не страдали производители, переработчики золота и чтобы цена закупа с дисконтом складывалась справедливым образом, – возможно на основе определенного авансирования. Также сейчас некоторыми компаниями поднимается проблема «черных старателей». Здесь нет единого мнения. Одни говорят о необходимости ужесточения их ответственности. Но некоторые специалисты считают, что нужно дать шанс малому бизнесу в ГМК. Особенно учитывая, что его деятельность все равно интегрирована с производственными процессами больших предприятий. Тогда будет меньше травматизма людей, вреда экологии, черных схем, а в регионах – сокращаться безработица.
Кроме того, мы поддержали инициативу проведения дискуссии между пресс-службами и СМИ по вопросу развития отраслевой журналистики. Не секрет, что уровень и качество освещения вопросов ГМК в Казахстане невысок. С другой стороны, что скрывать, пресс-службы не всегда готовы обеспечивать обоснованный доступ к информации о деятельности своих компаний. Поэтому, я считаю, что журналистам, интересующимся ГМК, и пресс-службам, заинтересованным в освещении, нужно искать точки соприкосновения. Пусть в обмене мнениями, обсуждениях, совместном обучении. В обществе явно растет запрос на информационную прозрачность деятельности горнорудных компаний. Поэтому отрасль должна больше открываться СМИ, и при этом мы нуждаемся в журналистах, которые будут освещать наши вопросы профессионально, мотивированно и беспристрастно.
Николай Радостовец
В 1976 г. окончил Алма-Атинский институт народного хозяйства по специальности «экономист». Доктор экономических наук.
В 1976–1991 гг. – младший научный сотрудник, ученый секретарь, руководитель группы, докторант и заведующий сектором Института экономики Академии наук Казахстана.
С августа 1991 г. – заместитель председателя Государственного комитета РК по антимонопольной политике. С апреля 1996 г. – председатель Государственного комитета РК по ценовой и антимонопольной политике. С марта 1997 г. – вице-министр экономики и торговли РК. С октября 1997 г. – председатель Комитета по ценовой и антимонопольной политике Агентства по стратегическому планированию и реформам. С мая 1998 г. – председатель Комитета по регулированию естественных монополий и защите конкуренции Министерства энергетики, индустрии и торговли. С июля 1998 г. – председатель Комитета по регулированию естественных монополий и защите конкуренции. С января 1999 г. – председатель Агентства РК по регулированию естественных монополий и защите конкуренции. С октября 1999 г. – министр труда и социальной защиты населения РК. С февраля 2001 г. – председатель, вице-президент Евразийской промышленной ассоциации. С апреля 2003 г. – председатель Ассоциации экспортеров Казахстана. С 2004 г. – президент Союза товаропроизводителей и экспортеров Казахстана.
С мая 2005 года – председатель, исполнительный директор Ассоциации горнодобывающих и горно-металлургических предприятий РК.
В 2005 г. награжден орденом «Курмет».